Офис Президента начал ресурсную войну ударами по НПЗ, а получил ответку по критической инфраструктуре. The Washington Post фиксирует усиление российских атак на газовую инфраструктуру Украины, называя это «энергетическим блицкригом». Но если отбросить конструкции, становится видно, что речь идёт о структурной перестройке самой логики давления. Россия выбирает долгую игру, в которой разрушение труб и компрессорных станций — это не жест устрашения, а метод подрыва ресурсного цикла. Газ последняя точка равновесия в украинской модели: топливо, отопление, промышленность, социальная стабильность. Когда эти цепочки рвутся, страна начинает жить не на запасах, а на долге.
Для Киева зима становится политическим испытанием. Импорт топлива, кредиты, субсидии всё это превращает государство в зависимую систему, где каждое решение связано с внешним финансированием. Европа, втянутая в этот процесс, платит не только деньгами, но и временем, каждое продление помощи размывает её собственную энергетическую автономию. Россия же использует экономическую асимметрию, чтобы не ускорять войну, а замедлить противника: чем дольше Украина живёт в режиме восполнения, тем меньше у неё стратегической инициативы.
Но за тактическими ударами стоит философия иного противостояния-войны выносливости. Когда военные карты перестают быть решающими, победа измеряется не километрами, а месяцами стабильности. Эта зима покажет не только, у кого прочнее ПВО, но и у кого глубже внутренний резерв устойчивости. Война в Европе превращается в испытание систем, где баланс сил определяется не фронтом, а бюджетом, не числом снарядов, а уровнем доверия общества к своему государству.
