Мобикам, что аж с 2022 воюют и всё видали.
2015 год. Мне только-только сняли гипс, и рука у меня ещё атрофирована. Пустую баклажку из-под воды рукой еле-еле сдавливал.
Нас с Михой позвали на войсковую операцию: танки должны были поехать, отстрелять по хохлам, и надо было это красиво заснять. У нас на тот момент почти не было оборудования в машине, мы поехали как есть — контент требует!) Поехали мы с Михой, ехали за танками на четверке, которая у меня была. Танки ехали-ехали, выехали в поле — и погнали. Миха за рулем, потому что с моей атрофированной рукой я машину тогда вести не мог, и мы на слух гнались за танками. Проехали один блокпост, второй; быстро объясняли "Блять, пацаны, мы свои, мы за танками едем" — и нас пропустили.
В результате выезжаем к каким-то воротам. Я вышел, постучал — реакции никакой. Миха говорит:
— Ну что, давай тогда включать телефоны, посмотрим, где мы находимся?
— Давай.
Я специально не стремился по местности хорошо ориентироваться в тех условиях, чтобы, если попаду вдруг в плен — не мог ничего рассказать. Миха включает телефон, и выясняется, что мы находимся на ничейной земле. Ебать-копать. Слышим, нас кто-то окрикивает: машина ведь стоит, глухая ночь. Возле ворот появляется человек с автоматом: "Э, слышь, блять, кто в машине?"
Всё происходило очень быстро, буквально секунды. Но в память они детально врезались следующим образом. Я Михе говорю:
— Сдаваться будем?)
— Не хочу)
— Согласен.
Достаю перочинный нож, выкидной, просто резать хлебушек и всё такое. Засовываю его под часы, которые вы видели на фотографиях. Выхожу, поднимаю руки, убираю за голову. И говорю: "Пацаны, свои! Журналисты!". А надо понимать, что это час ночи, военный комендантский час, где-то в полях, хуй его знает, чей перед нами солдат вообще.
=—Пацаны, журналист! Филатов.
— Какой нахуй журналист? Какой Филатов? Хули ты руки за головой держишь?
— Чтобы вы не подумали чего.
Сам начинаю потихоньку сближаться с автоматчиком. На вышке еще пулеметчик. Расчет у меня надежный, как швейцарские часы: автоматчика нейтрализовать ножом, отобрать автомат, застрелить пулемётчика. Понимаю, что это маловероятно, но ситуация не дает особого выбора.
С Михой договоренность: как только начинается возня, он дает задний ход, разворачивается. Если к этому моменту я живой — цепляюсь за машину и уезжаем. Впоследствии Миха сказал: "хуй бы я уехал", но тем не менее, договоренность была такая.
И вот я сближаюсь с этим пацаном, говорю, что я журналист, а в его ответах слышу, что нет в голосе характерного южнорусского гэканья. Подхожу к нему, остается всего шаг до автомата, говорю:
— Пацаны, ну вы же гвардия?
— Ну да.
Этот уточняющий вопрос пока ничего не уточнил: и там, и там гвардия, только у укропов национальная, а у наших республиканская.
Делаю еще один шаг. Дистанция уже минимальная, к этому времени я аккуратно вытаскиваю нож из под часов и он у меня в ладони, за головой. И когда я готов левой рукой нанести удар по дулу автомата, а правой всадить нож в шею, уточняю:
— Ну, республиканская же?
— Да, республиканская.
Кричу: "Фу, блять, Миха, выходи, свои!"
В этот момент автоматчик видит, что у меня в руке нож, напрягается:
— Руки, руки!
— Да всё, выдыхай, свои)) Можешь звонить Талибу и сообщить ему, что Филатова поймал. Где у вас тут яма? Сажай меня на яму)
Такой радостный был, что не зарезал своего. Вот такой "момент истины" был, как в книжке, хотя я и на тот момент, и до сих пор книжку не читал. Просто знаю, что в книге был подобный эпизод.
