Однажды Георгий узнал, что в Грузии приняли страшный пророссийский закон

Однажды Георгий узнал, что в Грузии приняли страшный пророссийский закон. В мае, принятие другого, не менее ужасного пророссийского закона об иноагентах всколыхнуло общество, и в Тбилиси произошли массовые демонстрации, и драки с псами режима. Тут же начало было очень похожим. Евросоюз выразил негодование, простонав, что новый закон нарушает права грузинского народа и дискриминирует часть населения. Пресса ЕС и США отмечала, что подлый закон является копией закона в России, и искали руку Москвы. Уверенный, что Тбилиси сотрясут митинги протеста, как и в мае, Георгий направился к парламенту в столице Грузии. И нашёл там человек двадцать, в курточках.

«Они пришли против закона протестовать?» - спросил Георгий приятеля. – «Нет, что ты, нет» - испугался тот. – «Это честные люди. Там у крестьян одна компания что-то строила, повредила, вот они и требуют новые дома». Георгий страшно удивился. «Но ведь приняли плохой пророссийский закон» - возмутился он. – «Чего все молчат-то? Где протесты? Где водомёты? Почему никто не пиздится с полицией?». «Эээээ, - снизил голос приятель. – Слушай, давай не будем это обсуждать. Пошли хинкали кушать». Дело в том, что парламент Грузии принял закон, что отныне геи в стране не могут вступать в брак и пропагандировать ЛГБТ, а также запретил смену пола вкупе с усыновлением детей однополыми парами. Ну, совсем как в России. Но у нас же диктатура, а в Грузии демократия, и стремление к европейским ценностям, и мечта о ЕС сладчайшем.

Оппозиция, поддерживающая экс-президента Саакашвили, сидящего в сырых застенках частной клиники за $150 в день, оказалась в раздрае. Проголосовать против закона – так власть получит козырь перед выборами, и скажет – смотрите, они гомосеков обожают. Поэтому депутаты оппозиции тупо не приняли участие в голосовании. Все организации, рубашку на себе рвавшие и уверявшие своей проевропейскости, вдруг засунули язык в жопу и умолкли. Храбрая прозападная молодёжь, так яростно протестовавшая против гнусного русского закона об иноагентах, аналогично хранит безмолвие и желания сокрушить свежий отвратительный русский закон не проявляет. Ибо все знают – их назовут пидорасами, любителями пидорасов, и чем-то ещё таким гнусным. «Накрылся репортаж», - грустно подумал Георгий. Он сфоткал крестьян, и отбыл есть хинкали.

«Генацвале, тут дело такое», - глубокомысленно заметил приятель. – В защиту гомосеков у нас могут выйти только сами гомосеки, поскольку это Кавказ. И каждому демонстранту в семье скажут – батоно, ты охуел, что ли? Ты теперь мальчиков любишь, э? А сами гомосеки не выйдут, ибо их побьют. Замкнутый круг получается, круглый, как хачапури». «Слушай, батоно, - удивился Георгий. – Но давай по чесноку. Там был тоталитарный пророссийский закон, и все протестовали, и шли за свободу. Щас такой же тоталитарный пророссийский закон, и никого на улице нету, все харчо варят». «Ты сам знаешь, я ведь за Саакашвили был, - сказал приятель. – Но что-то эта Европа заебала уже. Гендерно-нейтральные туалеты заводи, отца-мать называй «родитель номер один и родитель номер два», детям в школе про геев рассказывай и просвещай. Да пошли они в жопу. Нет, не буду я их посылать в жопу, им это понравится. Короче, ну как-то я не рад этому, что ли».

«Господь вседержитель, - поразился Георгий. – Ты не хочешь защищать гомосеков?». «Нет». «Почему?! Это же суть демократии». «Ну, как-то, блядь, не люблю я их».

Георгий задумчиво доел хинкали, и ушёл в гостиницу в философских размышлениях.

Как же тяжко на Кавказе проводить в жизнь настоящие европейские ценности.

Деньги из Европы народ очень любит, а вот новую славную реальность отчего-то нет.

Георгий Зотов