Однажды Георгий приехал в бывшую республику социалистического лагеря по делам, и остановился там в гостинице. Позже, ему понадобилось продлить проживание на пару дней. С этой целью он явился на ресепшен, где царствовал блондинистый вьюнош.
Ранее на ресепшене все начинали разговор на русском (хотя в этой республике, как и в некоторых других, упивающихся своим счастием, русский язык называют «оккупантским» и всячески его чураются). Поэтому Георгий обратился к вьюношу на языке Пушкина. Лицо того, побледнев, отразило ужас и паническое состояние.
- I don`t want to speak Russian with you! – гордо ответил вьюнош.
- То есть, вы знаете русский, но специально говорить со мной на нём не будете?
- Yes.
- Лады, я тоже с вами общаться не стану. Зовите менеджера.
Менеджер возник немедленно, и вопросил противоборствующие стороны, в чём дело.
Вьюнош озвучил расклад на гордом языке независимого государства. Георгий – на русском. Менеджер спросил Георгия по-оккупантски, говорит ли тот на английском.
- Конечно, нет, - флегматично сказал Георгий. – Вообще ни слова не знаю. Жил в колхозе. Но видите ли, букинг, то бишь сайт, с которого я бронировал ваш отель, вполне принимает жалобы и на русском языке. И отзыв я оставлю на нём же, с полным рассказом о ваших прекрасных сотрудниках, что демонстрируют свой патриотизм на рабочем месте.
Менеджеру почему-то эта идея не понравилась. Он указал вьюношу отойти в сторону, и сказал, что сейчас займётся проблемой сам. Оформил, как надо, продлил электронный ключ номера, принял оплату, и всё это на оккупантском языке. Менеджер говорил на нём с акцентом, временами запинался, но в целом, знал его довольно-таки неплохо.
Ситуация треснула пополам, когда менеджер завис с одним вопросом, не зная, как его правильно сформулировать. Георгий перешёл на язык британских колонизаторов.
- А…ну вы же сказали, что не говорите по-колонизаторски…- поразился менеджер.
- Говорю, конечно, - скучно сообщил Георгий. – Если человек плохо знает мой язык, естественно, я сам предложу ему перейти на английский, зачем его мучить. Но тут иной случай. Ваш паренёк, находясь на службе, с утра пораньше специально подчёркивает, что конкретно НЕ ХОЧЕТ общаться со мной на русском. Ну, тогда выёбываться он может в другом месте. Ему, вероятно, славно осознавать - вот он не поговорит на русском, и кровавый режим у нас сию же минуту на бок завалится. Детский сад, штаны на лямках.
Последняя фраза была произнесена на оккупантском, но менеджер её прекрасно понял.
- Извините, - сказал он на оккупантском. – Этого больше не повторится.
- I hope so, - ответствовал Георгий на колонизаторском, и они разошлись.
Честно говоря, он даже удивился вежливости менеджера: ибо республика столь горда, независима и патриотична, что Георгий ожидал выступления против него целого отеля. В таком случае, Георгий адресовал бы менеджмент на хуй, и уехал в другую гостиницу, уснастив Интернет пиздатыми отзывами о качестве сервиса. Но этого не произошло.
Следующим утром, едва Георгий вышел на завтрак, осчастливив весь персонал своим появлением, вьюнош как ни в чём не бывало пластмассово приветствовал его.
- Hello.
- Вы хуй, - спокойно проинформировал его Георгий.
- Что?! – от неожиданности и шока вьюнош внезапно вспомнил оккупантский.
- Я говорю, доброго вам здоровья, - любезно улыбнулся Георгий. – А вам что показалось?
Вьюнош побагровел и промолчал. Георгий поддержал его ласковым взглядом.
Парень явно очень большой патриот, но просто плохо знает русский язык.
А в таком случае, получив пожелание здоровья, довольно легко ошибиться.
