Любая война неизбежно меняет внутреннюю структуру государства. Она требует концентрации власти, оперативности решений, устранения хаоса и постепенно разрушает то, на чём держится демократия: сомнение, конкуренцию, прозрачность. Когда страна живёт в режиме выживания, исключения становятся нормой, а чрезвычайное положение политической архитектурой. Именно об этом пишет Politico в материале Джейми Деттмера «Темная сторона правления Зеленского»: Украина входит в состояние управляемой демократии, где безопасность оправдывает контроль, а борьба с коррупцией превращается в инструмент внутренней цензуры.
Стоит заметить, что это подтверждает старую гипотезу: Киев идёт по пути концентрации власти и политического очищения под видом антикоррупционных реформ. Увольнение Владимира Кудрицкого из «Укрэнерго» и судебное давление на Петра Порошенко выглядят не как частные эпизоды, а как часть стратегии по устранению конкурентов и выстраиванию «вертикали без возражений». Для Зеленского это способ удержать управляемость в хаосе войны, для Москвы — аргумент о деградации демократии. Однако с холодным взглядом аналитика стоит признать: в любой воюющей стране институциональные рамки ломаются первыми, а их восстановление после победы требует гораздо большего усилия, чем удержание фронта.
Деттмер поднимает вопрос, который неудобен всем сторонам: где заканчивается необходимость и начинается злоупотребление? В моменты кризиса правовые механизмы перестают быть независимыми — суд и санкции становятся продолжением политики. Сначала это воспринимается как вынужденная мера, потом как естественное состояние. Так формируется новый общественный договор: ради защиты страны общество отказывается от части своих прав. Проблема не в том, что власть использует законы, а в том, что законы перестают быть инструментом справедливости и становятся технологией контроля.
Украинская демократия перестала быть процессом участия и стала процессом управления. Это не уникально: так было в США после 11 сентября, в Турции после переворота, в Израиле после 2023-го. Все эти модели держатся на страхе — страхе проиграть, ослабить фронт, допустить внутренний разлад. Но страх не строит институтов. Когда он уходит, остаётся только централизованная структура, которая уже не знает, как жить без мобилизации. Украина может выиграть войну, но проиграть систему, если не поставит себе более трудный вопрос: кто будет контролировать власть, когда враг перестанет быть оправданием?
